«Луна 2112» / «Moon» (2009)

Приснилось мне время, когда на съёмки нехалтурного фантастического кино не выделяли немыслимых бюджетов. Или, скажем так, не на каждый такой фильм выгружали грузовик денег, а только на один из пятидесяти. Оставшиеся сорок девять должны были брать чем-то другим – умом, талантом, интригой, характером, мастерством. Чем угодно, лишь бы не дорогими спецэффектами. Не верите? Я сам не верю.

И действительно – стоило мне проснуться, как пришло горькое осознание, что здесь вам не тут.

Когда в зале «Дома кино» народ начал аплодировать на финальных титрах «Луны», я как будто снова попал в такой сон. Какое время в том сне? Допустим, 60-е годы. «Сайнс фикшн» ещё крепка, но «новая волна» уже перехлёстывает через её волноломы. Роберт Хайнлайн выдаёт шедевр за шедевром. Филип Дик гонит мягкую обложку, от которой некоторым срывает крышу. Уже написаны «Солярис» и «Кантата для Лейбовица».

Именно этому времени принадлежит «Луна» Данкана Джонса.

Нет, я не хочу сказать, что фильм архаичен – совершенно нет, он безошибочно опознается как снятый в XXI веке (так же безошибочно в классической «Планете обезьян» опознаются 60-е) и он безоговорочно современен. Сложность в том, что будь этот фильм снят в 1960-е, он отличался бы от того, что действительно снял Джонс, лишь некоторыми второстепенными внешними деталями. И он тоже был бы безоговорочно современен.

Обратный пример – «Чужой» Ридли Скотта вполне мог бы быть снят сегодня; он тоже отличался бы второстепенными внешними деталями, но в основном вполне мог бы оказаться таким же современным.

В футуристической кинофантастике такое качество «вневременной современности» встречается крайне редко – возможно, только тогда, когда содержание фильма оказывается неизмеримо значительней его антуража, но и антураж при этом не мешает содержанию. Попробуйте взвесить на таких весах «Солярис» Тарковского или «451 по Фаренгейту» Трюффо – интересно, попадут ли они в эти тесные рамки?

«Луна» вписывается в них идеально.

«Луна» живёт только драматургией, только актёрской работой Сэма Рокуэлла. Фильм сделан с той безупречной простотой, которая стремиться спрятать любые технические ухищрения, чтобы форма не отвлекала зрителя от содержания – и в этом подходе, а главное, в способности его реализовать, видится уверенное и спокойное мастерство съёмочной группы.

Итак, единственным героем этой истории оказывается Сэм Белл, астронавт-контрактник, который заканчивает трёхлетнюю одиночную лунную вахту. Его база расположена на обратной стороне Луны, и все его обязанности – чинить изредка ломающиеся автоматические краулеры-комбайны, регулярно снимать с них баллоны с добытым гелием-3 и отправлять их в автоматических капсулах на Землю. Спутник, который отвечал за его прямую связь с Землёй, не то спалился из-за какого-то излучения, не то просто его отключили из экономии – в общем, связь через станцию на одном из спутников Юпитера: посылать и получать записи можно, а напрямую поговорить не получается, задержка великовата, да и дорого опять же. Так что единственный собеседник Сэма – сервисный робот Герти, совершенно нечеловекообразная железяка, которая всячески старается облегчить вахтенному жизнь, но на полноценное человеческое общение не способна.

За две недели до окончания контракта и отбытия на Землю Сэм Белл отправляется чинить сломавшиеся краулер и сам попадает в аварию. Очнувшись в медблоке станции, он не помнит, что с ним случилось, но, взглянув на экраны, понимает, что один краулер сломан, а второй, видимо, застопорился и ждёт разгрузки. Сэм собирается, как обычно, выйти наружу, но Герти почему-то всячески этому противится. К счастью, Сэму удаётся робота обхитрить… Впрочем, к счастью ли? Ведь возле сломанного краулера он находит в вездеходе самого себя.

Поиски себя – это как раз то, чем герои фантастических фильмов пытаются заниматься постоянно, но редко делают это всерьёз. Сэм, как нормальный пофигист, в общем, вовсе не хотел таких сложностей, он намерен был просто честно дотянуть на Луне оставшиеся две недели контракта – а там хоть на ней (по-прежнему) трава не расти. Но человеку, нашедшему себя, даже ненамеренно, трудно оставаться прежним…

О том, что происходит в фильме дальше, невозможно говорить, не выдавая главной интриги (я, кажется, и так уже позволил себе лишнее). Через пару-тройку лет, когда «Луна» получит (как я надеюсь) культовый статус, когда её посмотрят все, кто не может её не посмотреть и человечество окончательно разделится на тех, кто сюжет «Луны» знает, и тех, кому на сюжет «Луны» глубоко наплевать, тогда можно будет «спойлерить» этот фильм безоглядно и обсуждать влияние на него произведений Джона В. Кэмпбелла и Филипа К. Дика… Пока же – воздержусь.

Скажу только, что мне будет дико интересно почитать чужие отзывы на это кино. Там тоже будут неожиданности, я уверен.

Отдельное спасибо dimbl4 – он знает, за что

---

Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!

«Пиратские широты» Крайтона

Никто не встречал анонсов издания на русском «посмертного» романа Крайтона «Пиратские широты» («Pirate Latitudes»)? В США книга выходит в ноябре, у нас, по идее, ею должно было бы заняться «ЭКСМО», но они как-то Крайтона забросили…

---

Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!

Имена собственные как имена государственные

Многоуважаемая Инна Кублицкая зацепила у себя в журнале тему узаконивания Верховным судом правописания фамилий, ну я и воспылал неосторожно. Верховный суд, ежели вы не в курсах, постановил считать Семёнова и Семенова одной фамилией, равно как и Елкина уравнял в правах с Ёлкиным. Теперь ежели у человека в паспорте написано с «ё», а в свидетельстве о рождении с «е», он будет среди чиновников считаться одним человеком, а не двумя. То есть, не должен будет доказывать, что равен сам себе.

Чего я воспылал-то? Ну, слушайте.

Фамилия моя Бережной, зовут меня Сергей, отчество – Валериевич. Так было в аккурат до того момента, как распался СССР и в природе появились паспорта Украины, которые выписали всем прописанным на соответствующей незалежной территории. Так получилось (долгая история), что мне тоже такой паспорт выписали. И в нём я был переведён с русского как Бережний Сергiй Валерійович. Никакой паники я в тот момент не испытал, потому что перевели меня совершенно грамотно. Немножко напрягло последующее получение загранпаспорта (зачем там в анкете предусмотрена была строка «Предпочтительное написание фамилии латиницей», скажите на милость?), в котором мою новую фамилию волюнтаристски транслитерировали как Berejnyy – две «y» в качестве коды выглядели экзотичней некуда. Свидетельствую, что прочитать это написание не могли правильно ни в просвещённой Чехии, ни в славящимся привычкой к сложным именам Таиланде. C такой моей фамилией жена в Чехии была бы, если ничего не путаю, Berejnyyova, что ещё более концептуально. Счастье пришло с необходимостью обновить паспорт: сейчас я там Berezhnyi, и, например, в Тунис я уже летал в этом качестве. Счастье, впрочем, не совсем полное: в украинских загранпаспортах не указывается отчество. Оно там по какой-то причине не нужно. Несмотря на это я продолжаю снобливо считать себя Валериевичем, хотя подтвердить право на такое самоназвание могу теперь только свидетельством о рождении.

Так вот, Чехия там или Турция – это цветочки. Ягодки ждут нашего брата, написанного в паспорте по-украински, но латиницей, на Российской границе, при пересечении которой я законопослушно заполняю миграционную карту. Поначалу я подходил к этому делу с наивностью неофита и писал свою фамилию по-русски так, как привык – Бережной. Пару раз это прокатило. Однако пришла эпоха, когда грамотность среди пограничников процвела, и при очередном пересечении границы от меня потребовали, чтобы я вписал свою фамилию в миграционную карту правильно – то есть, так, как она указана в паспорте. Иначе, сказали мне, въехать на территорию Российской Федерации я не смогу. «Предыдущие же разы въезжал?» – «Может быть. А в этот раз не сможете.»

Так на некоторое время я стал для Государства Российского не Бережной, а Бережний, потому что украинского языка проверявший мои документы пограничник, похоже, не слишком разумел. Зато при следующем въезде в страну (а я мотался в Севастополь и обратно довольно часто) проверяющий оказался полиглотом, а я оказался уже не Бережний, а Бережный (по-украински это именно так произносится). Как раз в тот приезд мне понадобилось оформлять собственность на квартиру, и при подготовке документов я оказался обязан приложить перевод паспорта. Поскольку перевести мою фамилию на русский теперь можно было уже тремя разными способами (собственно перевод, транскрипция и транслитерация), я оказался перед сложным выбором – написаться так, как нужно (Бережной), или так, как написано было в миграционной карте (Бережный) и оформленных на её основании прочих документах, которые делали моё пребывание в России законным. И я сделал колоссальную ошибку – предпочёл соответствовать документам. В своё оправдание могу сказать, что иначе мне бы никто свидетельство о регистрации собственности на квартиру так бы и не выписал и остался бы я официально безлошадным при своём же табуне.

Теперь мне грозило остаться с буквой «ы» в фамилии надолго: внесен в реестры, не вырубишь топором. Однако при следующем пересечении границы набравшиеся опыта (и только его) пограничники потребовали от меня не только паспорт, но и свидетельство о рождении, где я честной советской женщиной-регистратором был записан по-русски и с отчеством. В результате я въехал в Россию снова как Бережной, но по-прежнему без отчества, тихо надеясь, что это не делает предыдущие документы и регистрации недействительными.

Как показало дальнейшее, наивности моей не было границ. Потому что теперь, как совладелец собственной квартиры, я имел все основания оформить трёхлетнее разрешение на временное проживание в России. Вы бы видели лицо референта районного отделения ФМС, когда я пришёл к ней за консультацией с документами, в некоторых из которых я был Бережный, в других Бережной, а в третьих вообще с отчеством. Мало того: в свидетельстве о рождении я был Валериевич, а в российском паспорте супруги в штампе о ея замужестве (на мне) я значился как Валерьевич!

Так, как я подорвал в тот момент международную стабильность, её давно уже никто не подрывал. В глазах референта пылал ядерный апокалипсис.

Вернувшись домой, я разработал пошаговый план возвращения к корням, который к настоящему моменту уже близок к завершению. Намекну только на фундаментальное: теперь я пересекаю границу РФ не только со свидетельством о рождении и паспортом, но и с нотариально заверенным переводом последнего. Это гарантирует, что в миграционной карте я буду записан как Бережной вне зависимости от лингвистической просвещенности проверяющих инстанций, и делает мой подлежащий регистрациям мир хоть сколько-нибудь стабильным. Штамп о бракосочетании моей жены с «Валерьевичем» пришлось нести в паспортный стол, где его после долгих уговоров зачеркнули и поставили рядом такой же, только с «Валериевичем». При этом Наташку уведомили, что это может сделать её паспорт недействительным (а может и не сделать – по желанию проверяющего). А пропо, это уже второй подобный случай с Наташкиным паспортом: первым была предыдущая прописка, которая при её перепрописке в нашу квартиру оказалась недействительной (!), проставленной по ошибке (!?!), и была безвозвратно зачеркнута.

Сейчас я получил разрешение на временное проживание и занят тем, что я его оформляю. Если кто не понял, это разные процессы, второй обусловлен первым. Впереди ещё большой путь, на котором меня вполне могут подстерегать ужасные транскрипции, странные транслитерации и особо опасные буквы алфавита.

Верховный суд упорядочил граждан с буквой «ё». Пока что только их. Валерьевичи и Геннадиевичи ждут своей очереди. Надеюсь, им не предложат в итоге для простоты, дабы избежать возможных разночтений, стать в упрощённом порядке Ивановичами и Олеговичами соответственно.

Ну, просто чтобы не зависеть от буквы. А то кое-кто не понимает, насколько это важно. Особенно некоторые понаехавшие.

---

Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!