sergeberezhnoy: (Default)
Давно хочу записать, но всё забываю.

Информационная грязь есть всегда. Война, не война, тролли, эльфы – не имеет значения, всегда найдутся в сети публикации или реплики, которые тебе по тем или иным причинам отвратительны. И всегда найдутся люди, которые чувствуют себя в этих местах как у себя дома.

Так вот – это нормально. Без всяких оговорок. То, что для одного говно, для другого мёд, и это – нормально. Я намеренно не смягчаю, потому что это важный принцип. Человек вправе решить, каким воздухом ему дышать, без чьих-то навязчивых моралитэ и стенаний типа «ну как же ты можешь, аааа!». Запросто и естественно. Куда хочет, туда и ходит. Ты туда ни ногой, а он запросто.

А чему ты удивляешься, собственно, – тому, что он не такой, как ты? Так на планете дофига миллиардов людей, которые не ты, и которые отличаются от тебя вообще всем, чем только можно.

Тебя это парит? Ты хочешь это исправить? Хочешь направить на «путь истинный» тех, кто, по-твоему, «не прав»? Ну и дурак, потому как только ты начал кого-то воспитывать, сию же секунду появляется кто-то, кто начинает воспитывать тебя в строго противоположном ключе. Право на это ты дал ему сам. Позволяя себе что-то в отношении других, ты тем самым даёшь им право на то же самое в отношении тебя. Принцип зеркальности.

Человек может быть прав, отстаивая точку зрения, противоположную твоей. И он может быть прав не только потому, что не прав ты. Он может быть прав независимо от того, что ты тоже прав. Он не смотрит твоими глазами – у него есть свои. Он не думает твоей головой – у него своя. И твои слова – тоже не его.

Представьте: вы с ним стоите на сцене и смотрите в зал, между вами стойка микрофона. Из динамика вопрос: «с какой стороны от вас микрофон?» Ты отвечаешь: «справа». Он отвечает: «слева». Вы явно противоречите друг другу, но при этом оба говорите правду.

И это не исключение, не парадокс, это совершенно естественное положение дел. Твоё восприятие имеет безусловную ценность для тебя, но у другого человека восприятие неизбежно иное – слегка, значительно или полностью. И оно для него ценно ровно в той же степени. Ничуть при этом не умаляя ценности твоего восприятия. Они различны, но равноценны. И оба в равной степени не абсолютны.

Важно: осознание этого простого обстоятельства означает свободу.

Заведомое признание за другим человеком его частной правоты не принуждает тебя принять его точку зрения, потому что твоя частная правота от его частной правоты не зависит никак. При этом становится гораздо проще сопоставить его восприятие с твоим. Исчезает представление об антагонизме мнений при их сопоставлении, и стоит осознать это отсутствие антагонизма, как характер диалога разительно меняется. Ты больше не воспринимаешь собеседника как оппонента – даже если он продолжает воспринимать тебя именно в этом качестве.

Это совершенно джедайское ощущение перехода на новый уровень восприятия. Удержаться на нём бывает трудно, но это закрепляется практикой.

И это действительно новый уровень свободы.

Ты перестаёшь зависеть от своего чувства правоты, потому что привыкаешь к мысли, что это чувство ограничено одним тобой, а вне тебя твоё мнение не существует, пока кем-то явно не востребовано. Ты перестаёшь зависеть от чужого мнения, потому что начинаешь по достоинству ценить своё собственное. При этом ты учишься куда более спокойно сопоставлять своё мнение с мнением другого человека – в той мере, в какой ты сумел его понять, и с учётом того, что полного понимания достичь не удастся при всём желании и стремлении.

Конечно, бывает и так, что такого желания и такого стремления нет. И так бывает довольно часто. Это тоже нормально. То, что прежде воспринималось как грязь, грязью и остаётся, и вляпывание в неё по-прежнему сопровождается гадливым ощущением. Зато приходит понимание, что люди, которые эту грязь «надышали», сделали это вовсе не для тебя, а только для себя. Тебя это не касается ровно до тех пор, пока ты в эту грязь сам не полез. А для них это, вероятно, нектар и амброзия, и кто ты такой, чтобы говорить им, что это не так? Каждый формирует вокруг себя свою информационную клоаку, и ты не исключение. Исключений вообще нет.

Не вляпывайся туда, куда не хочешь вляпываться, вот и всё. Ничего сложного в этом нет. Силой ведь тебя туда не волокут. И вообще никто никого никуда силой не тянет, каждый по своей воле дышит тем, чем он дышит. А если ему понадобится твоя помощь или твоё мнение, так он спросит, можешь не сомневаться. Точно так же, как ты сам спросишь его при необходимости.

Ну вот, записал, наконец. Можно опять за работу.

via WordPress http://ift.tt/1xbAIQC
sergeberezhnoy: (Default)
Фильм «Палачи тоже умирают» («Hangmen Also Die!») не стал для Фрица Ланга каким-то особым прорывом – даже несмотря на то, что сценарий для него написал «Берт Брехт», как указано в титрах. Но сам факт, что фильм вышел на экраны всего через 10 месяцев после события, которое легло в основу его сюжета, показался мне примечательным, и я решил покопаться в истории, по мотивам которой он был снят.

Казнь Первая

…Ранним утром 10 июня 1942 года к шахтёрскому посёлку Лидице, расположенному в получасе езды от Праги, подошла колонна военных грузовиков. Операция проводилась силами СС по прямому приказу Генриха Гиммлера. Посёлок был окружён, жителей вывели на улицы. Всех мужчин старше 16 лет (173 человека) отвели на ферму семьи Хорак, ближе к окраине, и методично расстреляли. Женщин отправили в концлагерь Равенсбрюк. Детей отвезли в Лодзь, где долго держали запертыми в одном из корпусов неработающей текстильной фабрики. Нескольких после обследования признали годными к «германизации» по программе «Лебенсборн» и отправили в Рейх для передачи на воспитание в бездетные семьи сотрудников СС. Остальных передали в ведение гестапо, отвезли в лагерь смерти Хелмно и удушили в передвижных газовых камерах.

Уничтожение Лидице было лишь эпизодом в грандиозной «операции возмездия», которую немцы развернули в ответ на убийство Рейнхарда Гейдриха, обергруппенфюрера СС, формально помощника рейхспротектора Богемии и Моравии, но фактически выполнявшего его обязанности. Прямыми жертвами репрессий тогда стали не менее 1300 человек, ещё несколько тысяч были отправлены в концентрационные лагеря. Считается, что смерть Гейдриха обернулась для населения протектората гибелью примерно 5 тысяч человек.

Рейнхард Гейдрих

Гейдрих считался одним из самых эффективных нацистских территориальных администраторов, а также соавтором идеи «окончательного решения» еврейского вопроса (и даже возможным преемником фюрера). В Прагу он был направлен в сентябре 1941 года для помощи тогдашнему рейхспротектору Константину фон Нойрату с задачей уничтожить подполье, сломить саботаж местного населения и вернуть мобилизованной чешской промышленности довоенную производительность. Все эти задачи Гейдрих решил – не считаясь с жертвами, эффективно и быстро, попутно заслужив прозвища «Палач» и «Пражский мясник». (Как раз тогда журнал «Time» поместил на обложку его профиль на фоне десятков виселиц и с подписью «второй человек в иерархии СС»). К началу следующего года антифашистское подполье в бывшей Чехословакии было почти полностью уничтожено. Немногие оставшиеся группы контролировались гестаповскими осведомителями или зарылись так глубоко, что правительства стран, воевавших против Рейха, имели веские основания вообще перестать верить в существование чешского сопротивления.

Обосновавшееся в Лондоне Чехословацкое правительство в изгнании во главе с Эдвардом Бенешем (которому удалось добиться формального расторжения странами антигитлеровской коалиции Мюнхенских соглашений), выглядело из-за этого, мягко говоря, недостаточно убедительно. На европейской карте антифашистского сопротивления протектората Богемии и Моравии фактически не было, и главным виновником этого следовало считать Гейдриха. Уничтожение «Пражского Мясника» представлялось Бенешу и его соратникам не только актом справедливого возмездия, но и вполне могло стать предпосылкой для активизации подполья. Идея нашла поддержку и у англичан, которые уже некоторое время активно помогали чехам с подготовкой разведгрупп, и вскоре проведение операции «Антропоид» было в принципе согласовано.

Казнь Вторая

Йозеф Габчик

Подготовку операции возглавил командующий разведслужбой правительства Чехословакии в изгнании Франтишек Моравец. Исполнителями были утверждены Йозеф Габчик и Ян Кубиш, которые проходили диверсионную подготовку под эгидой британского Управления специальных операций. Бойцы прекрасно понимали, что идут на верную смерть – эвакуировать их после завершения операции было невозможно, а установление связи с остатками пражского подполья практически гарантировало провал. Ни Габчика, ни Кубиша это не остановило. В ночь на 29 декабря они спрыгнули с парашютами неподалёку от Праги и начали готовить уничтожение Гейдриха на месте.

Ян Кубиш

Достоверной картины того, что происходило с Габчиком и Кубишем на протяжении следующих месяцев, по доступным источникам мне составить не удалось. В англоязычной литературе есть на этот счёт версии и реконструкции разной степени художественности и, как правило, противоречащие друг другу в существенных деталях. Акция несколько раз переносилась ещё до заброски агентов, а после сдвигалась из-за различных обстоятельств, гадать о которых не имеет смысла. Кроме Габчика и Кубиша в Чехию были заброшены ещё несколько групп – некоторые с самостоятельными заданиями, некоторые – для обеспечения их связи с Центром. По неполным данным, созданная диверсионная сеть насчитывала несколько десятков человек. Устранение Гейдриха должно было стать их самой «резонансной» операцией.

Установить обычные маршруты поездки Гейдриха оказалось несложно – обергруппенфюрер был настолько уверен в эффективной работе спецслужб, что ездил по оккупированной Праге без всякой охраны. Из резиденции в Градчанах он перебрался в апреле 1942 года в пригородный замок Юнгферн Брешан, где жил с женой и тремя детьми и откуда каждый день ездил на работу в открытом «мерседесе» с откидным верхом и в сопровождении только водителя.

Дата проведения акции, судя по всему, оставалась открытой до последнего момента. То, что покушение произошло именно 27 мая, трудно считать случайностью – в этот день Гейдрих должен был вылететь в Берлин, чтобы получить новое назначение (Гитлер был намерен перевести его во Францию – там его навыки «умиротворения туземцев» были бы Рейху исключительно полезны). Сомнительно, что об этой поездке кому-то в Праге было заранее известно за пределами оккупационной администрации, однако каким-то образом Габчик и Кубиш о ней узнали (иначе это было бы почти невероятным совпадением – по факту, это был последний день, когда они могли достать «Палача»). В то же время, днём раньше (26 мая) Гейдрих с женой открывали в Праге музыкальный фестиваль, о чём было известно заранее, но на планах агентов никак не сказалось…

Покушение должно было произойти на крутом вираже дороги (известном как Кобылисский поворот), где автомобиль вынужденно сбрасывал скорость до 20-25 километров в час. Многие (но не все) источники сообщают, что Габчику и Кубишу помогал Йозеф Валчик, который следил за дорогой и должен был при появлении машины Гейдриха просигналить зеркальцем стоящим за поворотом агентам. (Честно говоря, я с трудом могу себе такое представить в реальности – если учесть, что место покушения в 10:30 утра вовсе не было безлюдным, взрослый мужчина, пускающий солнечные зайчики, выглядел бы как минимум странно). Габчик должен был расстрелять затормозивший «мерседес» из автомата STEN (кстати, довольно громоздкая штуковина, которую в жаркий и солнечный день ему приходилось прятать под неуместным для такой погоды плащом), а Кубиш для верности готовился бросить в машину бомбу (и в сумке у него была другая – на всякий случай). С места покушения они должны были скрыться на велосипедах (ещё одно решение, которое меня несколько озадачивает).

Несмотря на все перечисленные странности, план оказался до изумления надёжным: цель акции была достигнута и агентам даже удалось успешно уйти, хотя буквально всё и сразу пошло наперекосяк.

Габчик выскочил на дорогу перед затормозившим «мерседесом» и достал STEN. До машины было каких-нибудь пять метров – с такого расстояния трудно было бы промахнуться. Однако выстрелов не последовало – первый же патрон заклинило. Пришедшие в себя водитель Кляйн и Гейдрих достали оружие, но по какой-то причине тоже так и не смогли открыть огонь (источники тут крайне невнятны – например, трудно представить, что кадровый сотрудник СС Кляйн действительно мог «случайно разрядить свой пистолет»). Правильно понявший ситуацию Кубиш бросил бомбу в остановившийся совсем недалеко от него автомобиль, но каким-то образом промахнулся и взрыв произошёл возле правого заднего колеса «мерседеса», а не в салоне. Кляйн от взрыва не пострадал, а Гейдрих получил проникающие ранения осколками, прошедшими сквозь заднее сидение. Взрывом задело и самого Кубиша – ему посекло лицо металлической мелочью. Ещё как минимум одна женщина оказалась в зоне поражения и получила серьёзное осколочное ранение.

Автомобиль Гейдриха после покушения

Клайн бросился преследовать убегавшего Кубиша (его сумка со второй бомбой осталась на месте покушения), но затем переключился на Габчика и в итоге упустил обоих. Гейдрих в это время вышел из машины, потерял сознание и упал рядом с капотом «мерседеса». Через некоторое время одна пражанка сумела остановить проезжавший мимо автофургон и убедила водителя отвезти рейхспротектора в госпиталь Буловка. По другой версии, фургон остановил чешский полицейский. Где в этот момент находился Кляйн, которому по всем мыслимым и немыслимым правилам полагалось охранять беспомощного шефа, источникам невдомёк.

В госпитале Гейдриха вполне успешно прооперировали (удалили повреждённую селезёнку). Прогнозы были уверенно-обнадёживающими. Однако через несколько дней «Пражский Мясник» внезапно впал в кому и рано утром 4 июня скончался, более не приходя в сознание.

Казнь Третья

Как только стало известно о покушении, статс-секретарь протектората оберштурмфюрер СС Карл Франк ввёл в Праге чрезвычайное положение и объявил, что будут уничтожены все члены семьи любого, кто окажет содействие преступникам. Вслед за этим были начаты расстрелы заложников, которые обещано было прекратить, если покушавшиеся сдадутся сами или кто-нибудь укажет на их укрытие (до 4 июня, когда Гейдрих умер, было расстреляно 157 заложников). Была обещана награда за информацию, которая приведёт к поимке преступников. Началось тотальное прочёсывание Праги и её пригородов, в котором были задействованы более 20 тысяч сотрудников полиции и спецслужб.

Уничтожение посёлка Лидицы было одной из демонстративных акций по устрашению сопротивления. Возможно, сработал этот эпизод, возможно, какой-то другой, однако через несколько дней немцы искомую информацию получили – один из заброшенных из Британии диверсантов, Карел Чурда, сам явился в гестапо и сообщил, что Габчик и Кубиш с соратниками скрываются в крипте православного кафедрального собора святых Кирилла и Мефодия. 18 июня под командованием бригаденфюрера СС Карла фон Тройенфельда был предпринят штурм. После ожесточённого боя все бойцы сопротивления, оставшиеся к тому времени в живых, покончили с собой. Некоторые источники утверждают, что для того, чтобы разделаться с оборонявшимися диверсантами, немцам пришлось затопить крипту.

Предательство Карела Чурды привело к гибели в общей сложности двух с половиной сотен человек, контакты которых с сопротивлением немцам с его помощью удалось установить. Что же касается казнённых заложников, то их число превысило тысячу человек.

Гора́зд, епископ Чешский и Моравско-Силезский

Несмотря на то, что убийцы Гейдриха были найдены и уничтожены, администрация протектората не сочла это поводом для прекращения репрессий. 24 июня судьбу Лидице разделил посёлок Лежаки.

4 сентября 1942 года были расстреляны священники собора святых Кирилла и Мефодия – Вацлав Чикл и Владимир Петршик, а также староста храма Ян Сонневенд. Епископ Пражский Горазд потребовал, чтобы вместе с приговорёнными казнили и его.

Требование было удовлетворено.

Казнь Четвёртая

Почти ничего из упомянутого выше в фильме Ланга нет. Понятно, что достоверная информация об акции и её исполнителях была секретной, источники следствия (немецкие) авторам сценария были недоступны – а в газетах появлялось, по понятным причинам, далеко не всё, и не всему напечатанному в них можно было верить. Сам момент покушения в фильме не показан вообще, а единственный исполнитель акции – гражданский участник подполья, хирург по фамилии Свобода (и профессия, и фамилия символичны – впрочем, так и должно быть). Сюжет фильма сводится к двум основным линиям: противоборство подполья и гестапо и репрессии немцев против заложников. Первая линия в итоге оборачивается вычурной детективной интригой с разоблачением предателя, вторая же несёт основную «обвинительную» нагрузку против военных преступлений. Именно с ней связана самая этически сложная тема и фильма, и реальной истории убийства Гейдриха – тема цены, которая была заплачена за гибель одного палача.

Фильм, конечно, берёт этот вопрос в очень упрощённом виде. Во время войны, когда гибнут миллионы, смерть становится обыденностью. Солдат сознательно идёт на смерть, полководец сознательно посылает на смерть других.

Всё это в фильме есть – солдаты и полководцы, самопожертвование и гнетущая тяжесть миссии. Но в нём нет настоящей трагедии, которая была в реальности – трагедии детей из Лидице и их родителей. Тяжесть миссии легла на Бенеша, Моравеца и его офицеров. Самопожертвование взяли на себя Габчик и Кубиш. Но вот дети из Лидице никакого выбора не делали.

Да, война не бывает без жертв. И Бенеш, и Моравец, и Габчик с Кубишем знали, как безжалостно машина Рейха перемалывает людей в мясо и костную муку. Они знали, что за гибель Гейдриха эта машина возьмёт плату с мирного населения Протектората. По всей видимости, они даже надеялись на это.

Потому что запредельная жестокость репрессий всегда вызывает противодействие. А противодействие – это сопротивление. Именно его и должны были разбудить массовые казни, которыми нацисты неизменно отвечали на диверсии против Рейха. Если Бенеш и Моравец просчитывали последствия (а они их просчитывали), в их планах была и такая строка. Работу отлаженной машины предсказать нетрудно, а Рейх был машиной, отлаженной почти безупречно именно для убийств. На этом и строилась стратегия. На это и был расчёт.

Итого: за гибель одного Гейдриха было заплачено несколькими тысячами жизней. И есть практически полная уверенность, что эта цена была заранее взвешена и признана приемлемой.

Такой вот курс обмена.

Есть, конечно, и другие цифры. За время Второй мировой на территории Чехословакии погибло 335 тысяч мирных жителей (из 15 довоенных миллионов). Здесь и концлагеря, и репрессии, и сброшенные (мимо цели или прицельно) бомбы, и все остальные прелести военного времени и оккупации. Несколько сотен жертв из Лидице выглядят на этом фоне малой частью общей трагедии.

И вообще – если не абстрагироваться, не оперировать цифрами вместо людей, не видеть в них (и в мирных жителях тоже) прежде всего ресурс ведения войны (и политики, которая в военное время и есть война), то победить, пожалуй, и не удастся. То, что в мирное время считается немыслимым этическим уродством, во время войны становится нормой.

Но войны заканчиваются. Победителей не принято судить за прошлое (хотя именно Бенеша, по совокупности последовавших событий, довольно трудно поставить в ряды победителей), но мирное время неизбежно возвращается к вопросу этической цены. К представлению о немыслимом этическом уродстве решений, за которые платят своими жизнями не политики или солдаты, а дети.

Памятник детям Лидице

И последнее. Как только я слышу, что политик начинает говорить о жертвах, которые народу необходимо принести на алтарь во имя того или сего, я понимаю, что мирное время закончилось.

Собственно, всё.

via WordPress http://ispace.ru/barros/2012/08/17/3510
sergeberezhnoy: (Default)

«Быть может главная причина, по которой рушатся государственные системы, — психологическая: круги, привыкшие к власти, не успевают — потому что не хотят — уследить и поспеть за изменениями нового времени: начать благоразумные уступки ещё при большом перевесе сил у себя, в самой выгодной позиции. Мудр тот, кто уступает, стоя при оружии, а не опрокинутый навзничь. Начать уступать — беспрекословность авторитета, власть, титулы, капиталы, земли, бесперебойное избрание, когда все эти твои права ещё облиты щедрым солнцем и ничто не предвещает грозу! — это ведь трудно для человеческой натуры…»

А.И.Солженицын, «Август Четырнадцатого»

Выжато из блога Записки дюзометриста. Комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!

sergeberezhnoy: (Default)

Опять встретил в обсуждениях фразу, смысл которой сводится к следующей логической цепочке: я бы в существование описанного события поверил, если бы оно не выглядело таким беспредельным идиотизмом; но раз уж оно выглядит настоялько очевидным идиотизмом – значит, события не было, а сообщение о нём фальсифицировано.

Я специально не пишу, о каком событии шла речь, чтобы сосредоточиться на логике утверждения.

В рассуждении имеем три стороны:

  1. Аз – человек, составляющий мнение об описанном событии – то есть, я или вы;
  2. Буки – фигурант описанного события, тот самый, в отношении которого включается логика «или он такого не делал/не писал, или же он небывалый идиот»;
  3. Веди – гипотетический манипулятор, который фальсифицировал обсуждаемое событие; он появляется в рассуждениях в том случае, если явно формулируется предположение о фальсификации информационного повода.

Обращаем внимание на то, что Аз по определению подходит к прочитанному/увиденному критически, то есть, не воспринимает информацию в известном ключе «раз так сказали по телевизору, значит, это правда». Способность и привычка Аза к критическому восприятию и аналитическому мышлению – качество фундаментальное, и в нашем случае оно работает как одно из оснований для цепочки заключений.

Потому что Аз на уровне рефлекса полагает ad veritatem, что вовлеченные в сферу его внимания люди как минимум не глупее его самого (иначе какого дьявола они вообще попали в сферу его внимания, куда они вообще лезут, скажите на милость?), а значит, вероятность того, что они совершат ошибку, которую он сам никогда бы не совершил хотя бы из-за её очевидности, крайне невелика. Ergo, получая свидетельства об идиотском поступке, совершенном неизвестным ему Буки, он почти автоматически ставит эти свидетельства под сомнение. То есть, вероятность того, что Буки действительно проявил себя как идиот, для Аза уменьшается тем, что сам Аз идиотом не является. Как следствие, предположение об идиотизме Буки представляется ему маловероятным, и в качестве маловероятного отсекается лезвием Оккама в пользу другого предположения.

Какого же? Допущение, что Буки не идиот, вызывает для Аз необходимость предположить существование некоего Веди, который фальсифицировал свидетельства об идиотизме Буки. Веди – сущность для Аз в принципе виртуальная, потому что в обсуждаемом свидетельстве он не присутствует, не упоминается, и вообще упорно сидит в тени. Ситуационных проявлений у Веди всего два: он фальсифицировал свидетельство против Буки (раз), но сделал это так по-идиотски, что Аз сумел фальсификацию распознать (два). То есть, Веди со своей фальсификацией позорно киксанул, облажался, спалился, а раз так – он идиот.

Тем самым Аз попадает в логическую петлю, свойственную для большинства conspiracy theory: пытаясь отрицать идиотизм одного фигуранта, он с неизбежностью перекладывает этот идиотизм на другого фигуранта, существующего на правах произвольного предположения и потому якобы не подлежащего препарированию лезвием Оккама.

Тем самым Аз для объяснения события с Буки порождает избыточную новую сущность, то есть, впрямую отвергает принцип Оккама.

Но если принцип этот отвергается в применении к Веди, он не должен был применяться и в отношении Буки. Особенно если учесть, что Буки – сущность столь же виртуальная, как и Веди, разве что он назван по имени и помещен сообщением в чут более определённый контекст.

То есть, предположение о существовании фальсификатора оказывается внутренне противоречивым. Гораздо более вероятно, что свидетельства об идиотизме Буки действительно относятся только к Буки и не являются чьей-то фальсификацией.

—————————– Отчёркиваем. ————————

Теперь о практических приложениях.

  1. Критическое восприятие – это обязанность человека, Стругацкие совершенно правы. Но из того, что это осознаю я, вовсе не следует, что это осознают все, кто попадает в сферу моего внимания. Идиоты существуют, и их достаточно, чтобы они регулярно наступали мне на ногу. 
  2. Если кто-то выглядит в ваших глазах идиотом, не ищите в этом подвоха или заговора против вас и Франции. Скорее всего, этот кто-то действительно идиот. Да, они «обожают собираться в стаи», ну и что?
  3. Не ищите подвоха и в том, что некоторым идиотам блистательно удаётся карьерный рост на госслужбе. Одно из свойств госслужбы в современной России (и далеко за её пределами, справедливости ради) заключается в том, что именно госслужба эффективно делает из людей идиотов. «Я смотрю телевизор и знаю, что это правда» (с)
  4. Пожалуйста, не ищите сложных заговоров. Если заговор пытаются выстроить идиоты, то это не заговор, а идиотизм. Заговор, о котором становится известно, моментально перестаёт быть заговором и трансформируется в идиотизм автоматически. Настоящий, качественно наведенный заговор современными средствами наблюдения не распознаётся, поэтому и искать его совершенно бесполезно.
  5. Я требую начать широкую продажу шапочек из фольги и прекратить любые нападки на этот сверхполезный аксессуар и инспирированные по указке вашингтонского обкома издевательства над его носителями. Уверен, что уже назрела необходимость соответствующим образом модифицировать дресс-код заседаний правительства РФ, Думы, партийных съездов и присутственных учреждений. «Так – победим!» (с) «Кого? – Всех!» (с)

Dixi.

P.S.: Злонамеренно переиначивая Быкова, прошу прощения у всех, чью интеллектуальную рознь я только что возбудил.


Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!
sergeberezhnoy: (Default)

«…Я бы сравнил душу с чистой белой скатертью. Именно на этой чистой белой скатерти я мечтал в будущем есть чистую королевскую капусту, фасоль и горох. А что же предательство? Да, я знал, что оно не украсит моей белоснежной скатерти, но я думал: что ж, оторву кусок, испоганенный предательством, а остальное расстелю, чтобы насладиться благами жизни. А тут что же получается? Хап! И вся скатерть в дерьме!

Это как же понимать? А на чем, отвечайте мне, есть заработанную капусту, горошек, фасоль?! Я-то как мечтал? Буду есть с чистой скатерти и бедным кроликам от моего стола буду кое-что подбрасывать, ворча на бездельников. О, какое это счастье — ворчать на бездельников и чистоплюев и подбрасывать им со своего щедрого стола! А теперь что получается? Самому есть с дерьмовой скатерти? Оказывается, предательство измазывает своим дерьмом всю скатерть, а не часть ее, как я думал. Так ведь я ж этого не знал! Выходит, мне ничего не заплатили, выходит, мне ничего не остается, кроме этой дерьмовой скатерти, с которой я должен есть одерьмевшие от нее продукты?…»

«Кролики и удавы», конечно.

Ну почему люди не читают хорошие книги? А если читают, то почему не запоминают; а если запоминают, то почему считают, что написано было не про них? Поразительно. 


Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!
sergeberezhnoy: (Default)

Я не праздную длинные цитаты, но тут просто не нашёл другой возможности. В завтрашней «Российской газете» интервью, которое Валерий Кичин взял у Кончаловского. Про кино там только последние два абзаца, и они, по сравнению с остальным текстом, выглядят просто дежурными. А вот всё, что до того…

Андрей Кончаловский: …Для меня было откровением пообщаться с моими кумирами, я бы сказал, учителями в области культурологии – американцем Лоуренсом Харрисоном и аргентинцем Мариано Грондоной. Я во многом сформировал понимание судьбы моей страны под влиянием их работ и, конечно, работ ушедшего от нас профессора Самюэля Хантингтона.

Российская газета: Шла речь о влиянии культуры на развитие общества. Что в данном случае понимается под словом «культура»?

Кончаловский: Конечно, речь не о том, в какой руке держать вилку, и даже не о великих творениях искусства. Есть более глубокий смысл, который французский социолог Алексис де Токвиль определял словом «нравы». Он писал, что Конституция не может быть действенной, если ей сопротивляются нравы населения. И вот пример. Харрисон двадцать лет пытался постичь причины медленного экономического и политического развития стран Латинской Америки и сделал вывод, что темпы зависят от культуры – т.е. логически связанной системы ценностей, установок и институтов, влияющих на все аспекты поведения – личного и коллективного. Культура – этический код, ментальность, нравы, национальные особенности. Формирование этой ментальности – процесс долгий, он зависит от географии, религии, истории, масштабов страны, ее климата.

РГ: Так в чем же причины отставания Латинской Америки, по Харрисону?

Кончаловский: Он пришел к выводу, что есть культуры, которые сопротивляются прогрессу, его душат. Пример – Гаити. И сформулировал четыре фактора, от которых зависит, инертна культура или открыта для новых веяний, благоприятна она для развития творческих способностей людей или их подавляет. Первый фактор: радиус доверия – способность радоваться успехам другого, огорчаться его неудачам. Выяснилось, что в отсталых странах радиус доверия ограничен семьей. Все, что за ее пределами, вызывает безразличие или враждебность. Для таких обществ характерен непотизм – кумовство, раздача должностей родственникам и друзьям, коррупция. Вам это ничего не напоминает?

РГ: Допустим. Второй фактор?

Кончаловский: Жесткость морального кодекса. Обычно источник системы этики и морали – религия. В иудо-христианской морали человек ответствен перед Богом за свои деяния. Но в разных конфессиях мера ответственности различна: в одних нарушение морали искупить можно, в других – нельзя. Иной раз достаточно покаяться – и ты снова чист. Третий фактор: использование власти для личного обогащения. В некоторых странах человек, получивший власть, автоматически получает лицензию на обогащение. Типичный президент латиноамериканской страны покидает свой пост очень богатым человеком.

И наконец, четвертый фактор: отношение к труду, к новаторству, к богатству. В отсталых странах труд – повинность. Новаторство воспринимается как угроза стабильности, ересь. Отношение к богатству определяется уверенностью, будто ценности существуют в неизменном количестве, их только перераспределяют. Процветание другого воспринимается, как лишение тебя куска. Успех соседа – угроза твоему благополучию. В культуре же динамической наоборот – богатство понимают как величину постоянно прирастающую, она нарабатывается трудом, и сама идея перераспределения невозможна.

РГ: Очень интересный тест для России.

Кончаловский: Не меньше поразили меня работы аргентинского социолога Мариано Грондоны, изучавшего ментальность латиноамериканских крестьян. Он назвал свою систему типологией крестьянского сознания. Изначально этический код крестьянства был общим для всех народов, но потом под воздействием климата, войн, миграции, религии он эволюционировал, причем с разной скоростью. А кое-где так и застыл в Средневековье. И вы правы: все это прекрасно проецируется на русскую культуру.

РГ: То есть для развития нужно понять, что в особенностях российского сознания мешает стране нормально развиваться?

Кончаловский: Мы эти особенности знаем. Пренебрежение к закону, разнузданность власти, неготовность людей к взаимному сотрудничеству, отсутствие гражданского сознания, эгоистичное преследование личных интересов – это все черты крестьянского сознания.

Дальше там не менее интересно, полюбопытствуйте. Не откровение отнюдь, но вот с этой стороны я Андрея Сергеевича прежде не наблюдал. И этот ракурс, пожалуй, вызывает сейчас куда бОльший интерес.


Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!
sergeberezhnoy: (Default)

http://sokolsky-mg.livejournal.com/35604.html

Думал обойтись без комментариев, но высказаться всё же надо.

«Честь мундира» – это не тогда, когда мундир весь в евсюках, но ты всем сообщаешь, что на самом деле он безупречно чист. «Честь мундира» – это когда милиционеру стыдно за мразь, которая не стесняется избивать четырехлетнюю девочку и ставить её мать на колени, и при этом носит милицейскую форму.


Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!
sergeberezhnoy: (Default)

Жаль, очень жаль, что совершение преступления в состоянии алкогольного и наркотического опьянения не является по УК отягчающим обстоятельством. Это было для меня новостью. Однако:

Статья 23. Уголовная ответственность лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения

Лицо, совершившее преступление в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ, подлежит уголовной ответственности.

И на том спасибо.


Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!
sergeberezhnoy: (Default)

К начатому вот здесь разговору.

Как считал Басаева бандитом и негодяем, так считаю и после того, как прочитал высказывание Булата Шалвовича о нем. Ни на секунду его мнение моего не поколебало.

Как считал Булата Шалвовича уникальным поэтом и писателем, так и считаю после того, как прочитал его высказывание о Басаеве.

У Бори Штерна, вечная ему память, было:

— Voila, Boulate Chalvovitch, c’est votre romantisme fangeux de la guerre civile! — сказал черный барон, показывая на хлопчика рукояткой нагайки, кому-то из людей своей многочисленной свиты в бурках, папахах, фуражках и офицерских шинелях. Потом Врангель сел на заднее сиденье черного лакированного “Russo-Balt’a” и, устраивая свои непомерно длинные ноги под подбородком, передразнил этого Boulat’a Chalvovitch’a тоже на французском, но с кавказским акцентом:

“Les commisaires en casques poudre
Se pencheront vers moi sans mot”

И в этом тоже есть правда, как и в высказывании Окуджавы о Басаеве. Для кого-то и Басаев герой, такой же, как товарищ Че. Кому и чеченские зачистки по живому – не патриотическое деяние, а военное преступление. Про Кадырова уже написали выше – Басаев с индульгенцией, легитимизированный, только что не крещёный пока. И памятник ему поставят, дешевы нынче памятники, если их ставит не Церетели.

А про «позор», «распни его», «да как он мог»… Он мог. Это было важно ему. И внутреннее обоснование для такого высказывания у него было – контрового, наперекор всем. Иначе бы не сказал. Как посмел? А вот так. Может, жалел потом страшно, кто знает. Я вот не знаю (и Быков не знает, который раскопал столько, что дно видно). Но к Суду Б.Ш. был готов, в этом я не сомневаюсь.

Хотелось бы мне быть так же готовым, как Окуджава, как Булгаков… Знали ведь о себе – виновны, но в каждый миг готовы были отвечать за свои дела, мелочно не оправдываясь. «Единственное, что он сказал, это, что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость» – «Пусть оправданья нет, / Но даже век спустя / Семь бед – один ответ, / Один ответ – пустяк.» Это же всё о себе сказано.

Они и ответили, и продолжают отвечать. Я могу хоть орать на них, хоть плакать, глядя при этом с ужасом на своё собственное отражение (»Я-то не такой? До такого-то не дойду?»), а они – отвечают.

И, может, важнее всего именно то, что мне не годятся их ответы.


Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!
sergeberezhnoy: (Default)

“Презрением к французской революции пресловутый фильм Буховецкого “Дантон” (1920) превзошел даже “Мадам Дюбарри”. В этой картине Робеспьер, завидуя популярности Дантона в массах, обвинял его в распутстве и заговоре с аристократами, но пламенной защитительной речью в суде Дантон обращал подозрительно настроенную публику в толпу своих фанатических приверженцев. Чтобы заручиться их поддержкой, Робеспьер распустил слух, что прибыло продовольствие, которое будет бесплатно роздано населению. Уловка удается: народ бежит прочь от Дантона, бросая его на милость безжалостного недруга. Фильм пытался убедить зрителя в том, что массы достойны такого же презрения, как вожди.”

А то нет. Каковы массы, таковы и вожди. Каковы вожди, таковы и массы. Вот хоть телевизор глянуть (у кого он есть)…

С другой стороны, “презирать массы” – это как-то избыточно эмоционально. Уважать или презирать можно и нужно отдельного человека, а “массы” – это статистика, она может нравиться или не нравиться, но смысла-то её презирать?


Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!
sergeberezhnoy: (Default)

07.08.2002

Эгалите не должно быть слишком много. При полном эгалите начинают играть роль вспомогательные контрэгалитарные факторы, ранее придушенные явным отсутствием равенства.

Приведу простой пример. На недоумка невозможно воздействовать интеллектом. Зато на интеллектуала очень даже можно воздействовать кувалдой. При сохранении полного эгалите во всех остальных аспектах физическая сила становится более значимым, чем интеллект, фактором социального выживания индивидуума, а горилла – нашим светлым эволюционным будущим.

Другой пример. Политика. Допустим, есть экспертная группа, которая олицетворяет политический профессионализм. И есть массовый электорат, который голосует за клинических… мнэ… непрофессионалов. Через которых профессионалы и вынуждены проводить (как правило, безуспешно) все, что они наэкспертили. При этом как бы не секрет, что экспертные группы все-таки пытаются “продавить” в массы свои заключения, тратя на это офигительные государственные деньги и не получая, как правило, никакой значимой в стратегическом плане отдачи. Эгалите оборачивается политической неэффективностью.

Эволюция по Дарвину невозможна при полном эгалите, ибо она движима различиями и противоречиями между индивидуумами, группами, видами. То же самое можно сказать о социальной динамике.

Эгалите возможно только в нравственно-этической сфере и только при “непротивлении сторон”. Поскольку оное “непротивление” на практике не встречается, эгалите превращается в глухую абстракцию.

Я согласен руководствоваться этическими императивами, но не согласен делать это безусловно. Только до тех пор, пока мои поступки не вступают в противоречие с интересами моей семьи (и вообще – с интересами меня-расширенного-до-масштабов-определенной-группы). Признавая за другими индивидуумами право на то же самое “неимперативное” поведение.

Так о каком эгалите можно после этого говорить?

Целься!.. Пли.


Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!
sergeberezhnoy: (Default)

“Этика не есть кодификация традиционных нравственных норм и оценок. Этика есть дерзновение в творческих оценках. И ещё нужно сказать про познание, что оно горько и что на эту горечь нужно согласиться. Кто любит лишь сладкое, не может познавать”.

Н.Бердяев, “Опыт парадоксальной этики”


Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!

Profile

sergeberezhnoy: (Default)
sergeberezhnoy

September 2015

S M T W T F S
  12 345
678 91011 12
131415 16171819
20212223242526
27282930   

Syndicate

RSS Atom

Most Popular Tags

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated 8 Aug 2025 11:02 am
Powered by Dreamwidth Studios