Титры

[sergeberezhnoy]

Дня три назад я ехал на велосипеде по Большой Морской, загляделся на обалденную старшеклассницу-выпускницу, не заметил справа временный деревянный забор и больно чиркнул по нему локтем. Заработал ссадину. Понятно, дома смазал-замотал. Ссадина, вроде, заживает, но чешется зверски.

Девчонка та была – ух, надо бы её там подстеречь с фотоаппаратом. И без велосипеда. У меня “челленджер фьюжн”, хорошая лошадка, ободные тормоза, все дела. Но девчонку позади себя не посадишь – багажника нет, голое крыло. Оно изящное, но все равно обидно.

И локоть зудит – спасу нет.

- Да что ж ты сразу сливаешься-то, – говорит Слипченко. – Это ж не байда какая уголовная и не притон. Маленький закрытый клуб по интересам, что-то вроде того. Собираемся раз в неделю… Вроде как компьютерная игра, только компьютер для неё нафиг не нужен. Не знаю, “Дум” там, “Варкрафт” или во что ты играешь?

- В преферанс.

- Не, ну преферанс – это другое. Хотя, если хочешь, можем и в преферанс. Но не это главное. Главное – я просто не представляю человека, который с нами разок сыграет и не воткнётся. Увлекательнейшая штука. При этом денег на неё не надо, времени тоже много не занимает, даже на посиделки можешь не приходить. Или не каждый раз.

- Этого не надо, того не надо, – иронично пожимаю плечами. – А что надо?

- Только участвовать, – Слипченко громким поцелуем вытягивает глоток “туборга” из горлышка и протягивает бутылку мне. – Хочешь?

- Давай.

- Соглашаешься участвовать – и все, больше ничего не надо. Нам, с одной стороны, широкая огласка ни к чему, а то народу много набежит, а это будет вроде как не того. Но, с другого угла, на самом деле нам новые люди нужны. Мы сначала были втроем вообще, сейчас нас пятеро. Но по прикидкам для настоящего дела нужно человек восемь. И чтобы не дураки были, с воображением, с актерскими задатками.

Слипченко играет в молодежной театральной студии “На Горке”. В конце девяностых таких студий в Севастополе развелось как бычков на Учкуевке. Та, к которой прибился Слипченко, сначала называлась “Творческое объединение “Центр”, потом придумали название получше – Театр “Камыши”. Они тогда обосновались в ДК рыбаков в Камышовой бухте, им даже иногда разрешали играть премьеры на тамошней большой сцене. Потом их оттуда выгнали и они то в Доме офицеров устраивались, то в ДК строителей. Одно время, когда совсем некуда было ткнуться, даже пытались бесплатно выступать на “ракушке” Приморского бульвара по выходным. Потом отвоевали уж не знаю как совсем убитый и никому тогда не нужный подвальчик на Горке, отремонтировали его и с тех пор дают там спектакли. Место хорошее, тихое, центр города. Ну, и называться стали Молодежная театральная студия “На Горке”. Дают детские спектакли, наловчились распространять билеты по школам, как-то окупаются. Иногда для души ставят что-то взрослое, и ставят очень неплохо. Студия, в общем, уже давно не совсем молодежная – некоторые бойцы там все двадцать лет играют. Новички к ним приходят, конечно, кто-то остается, кто-то отчаливает – но задают тон по-прежнему “ветераны”. По-моему, даже в профессиональном городском драмтеатре за это время труппа целиком сменилась раза три, а эти держатся кучкой. Слипченко вот там чуть ли не с самого начала…

- Это у вас при театре, что ли? – спрашиваю, возвращая пиво.

- Нет, из театра там только я. И, сразу чтобы знал, девчонок там тоже нет. Не спрашивай, почему – когда вникнешь, сам сообразишь.

Я вдруг понимаю, что почесываю локоть сквозь повязку и уже прилично его расчесал. Тьфу, блин.

- Ты же сейчас не слишком занят, вроде, – подначивает Слипченко.

- Ну, как не занят… Пацанов вот тренирую… В мае соревнования в Симфе, может, и на чемпионат Украины прорвемся…

- Да нет, я знаю, что ты при деле. Теннис – это вещь. Но чего-то ведь сверх того хочется?

Я вздыхаю.

- Знаешь, Коля, – говорю. – Если бы я тебя ещё с института не знал, я бы сейчас решил, что ты пидорас. Клеишь меня, как…

Спипченко откидывается на спинку скамейки и хохочет.

- Был я в Москве, – говорит, – и попал к одному художнику в гости. Лет пятнадцать назад. Познакомились в театральной мастерской. Ну, он мне картины свои показал, вполне нормальные, кстати, и начал прощупывать – “а как вы к относитесь к свободе нравов, мол, в жизни творческая натура должна попробовать всё”… Я, конечно, в голос не заржал, но как-то вот так не сдержался и хрюкнул. Как он перепугался – не поверишь. Поползновения как отрезало. Они тогда ещё робкие были, стеснялись. Пиво ещё будешь?

- Не.

Пауза.

- Так что ты надумал?

- Я, в общем, не против, хотя странно мне, что ты так темнишь. Что с твоей игрой не так?

- Две вещи, – Слипченко заглядывает через левое плечо за спинку скамейки и акуратно ставит туда опустошенную бутылку. – Первая: если рассказать – не поверишь. Просто вот не поверишь и всё. Я бы, например, не поверил. Поэтому и не рассказываю, увидишь всё своими глазами. Второе: обратной дороги нет. Это не привыкание, это как с парашютом прыгнуть – если случилось, так случилось, не вернешь, хорошо оно было или плохо. Так и здесь: если входишь в игру, задний ход дать уже не получится. А самое главное, – он широко улыбнулся, – и не захочется.

- Чем я рискую? – спрашиваю.

- Это риторический вопрос? – уточняет Слипченко.

- Нет.

- Хм. Хм-хм. Хм-хм-хм… Пытаюсь сообразить, чем. Новыми впечатлениями, пожалуй. Острыми, хе-хе. Рискуешь острыми ощущениями. Так правильно будет.

- Я не азартен.

- И не надо.

- Знаешь, что мне вся эта тема напоминает? – говорю. – Договор с дьяволом. Я продаю душу, а взамен получаю рекламный буклет без текста. И билет в одну сторону невесть куда.

- Браво! – Слипченко улыбается, потом перестраивает лицо в демоническую маску. – Благодарю: не надо мёртвых мне! От трупов я держуся в стороне. Нет, дайте мне здорового вполне – таких я мертвецам предпочитаю: как кошка с мышью с ними я играю! – Он гулко и торжествующе хохочет, злодейски двигая бровями.

- Слабо, – говорю. – Надо поработать над мимикой.

- Что ты понимаешь в системе Декру, о зритель на галёрке? – Слипченко лениво встаёт со скамейки, потягивается и вдруг одним движением переливается в Гамлета, который ищет ответ в пустых глазницах Йорика.

- А вот это хорошо, – говорю. – И сам образ, и момент преображения.

- Это что, – он выскальзывает из Гамлета, снова становясь Колей Слипченко. – Ты видел, как я играю Крокодила Гену?

---

Выжато из блога Записки дюзометриста, комментируйте хоть тут, хоть там. Welcome!